...Он спасся от самоубийства скверными папиросами.
У Ады исцарапанные руки и бесцветные ресницы. Она сидит и раскатывает по столу использованные мизинчиковые батарейки. Если к ней подойти и положить ей руку пониже шеи, она вздрогнет, но не поднимет глаз. Я совсем не умею с ней говорить, поэтому предпочитаю просто сидеть рядом и слушать как она напевает что-то неразборчиво.
Ада носит кипенно-белые блузки от которых, как от снега, болят глаза. Она готовит мне на ужин шпинат и стейк, сама же только пьет содовую и курит. Ада делает вид, что меня нет дома, или же, что меня нет совсем, когда покупает себе метр упаковочной пленки, садится на диван и часами ее лопает.
Мы познакомились в парке два года назад. Я возвращался с работы, а она сидела под деревом и рыдала. На ней были полосатые гольфы. Я не знаю почему подошел тогда к ней и спросил все ли в порядке. Это не в моих правилах, интересоваться чужими проблемами. Но на ней были гольфы и она плакала как ребенок - громко. Я сотню лет не видел, чтобы взрослые так плакали. Моя бывшая только морщила нос и начинала часто-часто вздыхать, чтобы лицо потом не покраснело.
С ее перездом ко мне, я перестал приглашать гостей - Ада не любит шума. Иногда мне кажется, что Ада вовсе не любит людей, и я, к сожалению, не исключение. Мои друзья меня спрашивают, как я терплю сумашедшую в доме. Но дело в том, что ситуация обстоит не так - это Ада терпит меня рядом с собой.
Да, наверное, у этой девочки непорядок с головой. Да, наверное, мне не стоит жить с ней так, будто она моя сестра или дочь. Да, наверное, мне стоит хотя бы определить ее в клинику или нанять частного практикующего психиатра. И, да, черт возьми, наверное, я делаю все не так и только наношу ей вред. Но дело в том, что иначе я не могу. Я люблю ее такой, какая она есть. Я не представляю себя и свой дом без ее субтильной фигурки рядом. Я не хочу ее лечить или исправлять. Она совершенна.

Ада носит кипенно-белые блузки от которых, как от снега, болят глаза. Она готовит мне на ужин шпинат и стейк, сама же только пьет содовую и курит. Ада делает вид, что меня нет дома, или же, что меня нет совсем, когда покупает себе метр упаковочной пленки, садится на диван и часами ее лопает.
Мы познакомились в парке два года назад. Я возвращался с работы, а она сидела под деревом и рыдала. На ней были полосатые гольфы. Я не знаю почему подошел тогда к ней и спросил все ли в порядке. Это не в моих правилах, интересоваться чужими проблемами. Но на ней были гольфы и она плакала как ребенок - громко. Я сотню лет не видел, чтобы взрослые так плакали. Моя бывшая только морщила нос и начинала часто-часто вздыхать, чтобы лицо потом не покраснело.
С ее перездом ко мне, я перестал приглашать гостей - Ада не любит шума. Иногда мне кажется, что Ада вовсе не любит людей, и я, к сожалению, не исключение. Мои друзья меня спрашивают, как я терплю сумашедшую в доме. Но дело в том, что ситуация обстоит не так - это Ада терпит меня рядом с собой.
Да, наверное, у этой девочки непорядок с головой. Да, наверное, мне не стоит жить с ней так, будто она моя сестра или дочь. Да, наверное, мне стоит хотя бы определить ее в клинику или нанять частного практикующего психиатра. И, да, черт возьми, наверное, я делаю все не так и только наношу ей вред. Но дело в том, что иначе я не могу. Я люблю ее такой, какая она есть. Я не представляю себя и свой дом без ее субтильной фигурки рядом. Я не хочу ее лечить или исправлять. Она совершенна.

Я лах, но понравилось, как будто настоящее.
Просто затягивает в эту ситуацию.
Что вдохновило?
Вот чем я дольше на дайри, тем больше начинаю любить то, что когда было мне не по вкусу.